Сеть [Buzz] - Андерс де ла Мотт

Эйч Пи раз пятьдесят менял подложные паспорта — и каждый раз новый не имел никакого отношения к предыдущему. Кроме того, он располнел на несколько килограммов, обзавелся глубоким загаром и светлой бородкой в стиле хиппи, которая прекрасно сочеталась с его длинными, до плеч, волосами. Уже больше года он не разговаривал по-шведски — с тех пор, как покинул Таиланд. Иными словами, риск, что его узнают, был ничтожно мал, чтобы не сказать минимален. Помимо него самого, ни один человек в мире не знал, где он находится.

И последний вывод, Шерлок?

Стало быть, трубка — случайное совпадение. Почти все смартфоны на рынке похожи друг на друга, большинство из них производится на одном и том же заводе в Китае. Кроме того, не в первый раз ему кажется, что его разоблачили. Сколько раз он в панике кидался бежать через задние двери или несся вниз по пожарным лестницам, чтобы оторваться от воображаемых преследователей…

Хотя с последнего случая прошло много месяцев, его жаждущий поощрения мозг по-прежнему то и дело пытался сыграть с ним злую шутку, подкидывая ему привидения среди белого дня, с приветом от серых парней из того отдела мозга, что отвечает за абстиненцию.

Хроническая нехватка сна лишь усугубляла ситуацию.

Ему только что удалось выпросить себе более удобный номер, расположенный дальше от лифтов. Однако он знал, что это не поможет…

Владелица телефона не предпринимала никаких попыток взять его в руки. Вместо этого она потягивала кофе, глядя на море и, кажется, совсем не замечая Эйч Пи. Она была хороша собой — блондинка чуть за сорок со стрижкой под пажа. Пиджак, брюки, изящные «лодочки». Присмотревшись, он увидел, что одна (вне всяких сомнений, безумно дорогая) туфля съехала с пятки и блондинка в задумчивости покачивает ею, положив ногу на ногу.

Почему-то именно это рассеянное движение заставило его немного успокоиться.

Сделав еще один глубокий вдох через нос, он медленно выпустил воздух через рот.

* * *

Все его мечты и сны незаметно изменили характер.

Четырнадцать месяцев в бегах — на четыре больше, чем он просидел за решеткой, и во многих отношениях куда более приятных. Однако, как ни странно, на нынешнем этапе он почти так же не находил себе места.

Самое ужасное начиналось по ночам. Лачуги из тростника, турбазы, отели в аэропортах или платиновые дворцы, как на сей раз, — это уже не имело значения. Бессонница никак не соотносилась с качеством простыней.

В начале своего турне Эйч Пи всегда старался обзавестись компанией. Больше всего его устраивали смешливые девчонки с рюкзаками, которых он легко цеплял на вечеринках у лагерного костра и которые были в состоянии болтать всю ночь.

Позднее, досыта объевшись бессмысленными ночными разговорами и ресторанными версиями песен типа oooh baby baby it’s a wild world,[9]он стал ограничиваться тем ассортиментом, который можно было найти, спустившись в бар отеля.

Но к этому моменту он уже почти забыл, что такое человеческая близость.

Вместо этого дело обычно кончалось курением травки и унылым онанизмом под весьма разнузданные фильмы для взрослых — его угасающее половое влечение требовало все большей стимуляции. Затем полуостывшая еда, принесенная рум-сервисом прямо в номер, под какой-нибудь второразрядный блокбастер, пока он не впадал в состояние, хотя бы отдаленно напоминавшее сон. Серое помрачение сознания, среди которого его фантазия уносилась прочь по одной ей ведомым дорогам, изучая места, о существовании которых он предпочитал бы не вспоминать.

Оставалось лишь осознать, что его сны постепенно превращаются в…

* * *

Проклятье!

Хотя она заметила автоматы еще до того, как кортеж остановился, запах, ударивший в ноздри Ребекки, был таким мощным, что она на пару секунд чуть не забыла о них.

Это была сладковатая плотная волна запахов от огромной массы плотно спрессованных человеческих тел, мусора, сточных вод и тлена. Вонь она ощутила еще вчера, когда они проводили рекогносцировку транспортных путей, однако сегодня стало намного жарче, и от жары все засмердело во много раз сильнее.

Толпа плотно обступила место их остановки, сотни взбудораженных людей навалились на пластиковые ленты, натянутые с целью удержать их на расстоянии.

Солдаты нервно переглядывались. Их руки сжимали приклады, а ноги неуверенно переступали туда-сюда по красному щебню.

Шесть автоматов и столько же солдат в неуклюжей камуфляжке с пятнами пота и в стоптанных ботинках. Их начальник, куда более прилично одетый офицер в зеркальных солнечных очках, требовательно махнул ей рукой, показывая, чтобы они разгружались. В кобуре, висящей у него на правом бедре, лежал пистолет — это означало семь стволов, не считая их собственные.

Офицер жестикулировал все нетерпеливее, поскольку Ребекка медлила, однако она игнорировала его. Женщина застыла, держа дверь машины открытой, в то время как Каролина Модин, ее водитель, ждала за рулем, не выключая мотора.

Ребекка услышала, как хлопнули двери сопровождающей машины, и бросила быстрый взгляд через плечо. У нее за спиной выросли Йоранссон и Мальмен. Ни один из мужчин не проронил ни звука, однако выражение их лиц ниже солнцезащитных очков ясно показывало их отношение к происходящему.

Толпа шумела все громче и все сильнее наваливалась на ограждение, отчего убогие столбики, поддерживающие пластиковые ленты, начали подаваться. Ребекка улавливала отдельные слова по-английски.

Help us… No food, no doctor…[10]

Солдат, стоявший ближе всех к ней, нервно облизнул губы, поигрывая предохранителем своего автомата.

Щелк-щелк.

На предохранителе — снят с предохранителя.

Безопасный — опасный.

Капля пота скользнула вдоль ее позвоночника.

За ней еще одна.

— Ну, чего мы ждем, Нурмен?

Сухощавый советник посольства Глад вышел из автомобиля с другой стороны и тоже оказался у нее за спиной.

— Пресса ждет, надо начинать. Мы и так запаздываем.

Он протянул руку к ручке на задней двери, чтобы выпустить министра международной помощи, но Ребекка опередила его.

— Не трогай дверь! — прошипела она, придавив ладонью боковое стекло.

Советник посольства продолжал держаться за ручку дверцы, и пару секунд они стояли так, кидая друг на друга яростные взгляды. Затем Глад отпустил ручку, выпрямился и с оскорбленным видом стал перебирать пальцами узел на своем галстуке.

— Как долго ты планируешь стоять здесь, на жаре, Нурмен? — спросил он громко, в расчете на то, что министр услышит его через тонированное стекло. — Разве ты не понимаешь, что чем дольше мы тянем, тем больше эти люди заводятся? Они ждут нас — министра, понимаешь?